Ирина Михайлова

Бабочка села на палец
или
почему - хайку?

О, что за чудное и чудное стихотворение! Ни привычного ритма, ни рифмы, ни смысла. Что за странное число строк – три! Полноте, да стихотворение ли это вообще, и о чем оно?

Конечно, это перевод, конечно, потеряно многое, но суть осталась.

Прежде всего – никакой симметрии. Несмотря на то, что хайку (а данная японская поэтическая форма называется хайку) обычно записывается в один вертикальный столбик иероглифов, в его формальной структуре присутствуют три элемента. Отсюда в русском написании – три строки. Равновесие трех основ, без прямолинейного качания вправо-влево. В духе того, как энергия Инь в единстве и любви со своей противоположностью – Ян проявляют в бесконечных взаимопревращениях своих третью, единственную, универсальную.

Далее – о смысле. Мы, конечно, можем пытаться выискивать ментальные формулировки и объяснения того, что хотел сказать автор. (Хотел ли он чего-то – другой вопрос). Главное – не это.

Если хайку поражает, то поражает мгновенно: вы еще дочитываете, вы еще не успели ничего понять, подумать, оценить, еще до первого осознания вас неожиданно пронзает нечто, чему нет имен оттого, что имен дано много. Одно из них – сатори. Это как распахнуть дверь из темной затхлой комнаты, а там – восходящее над сияющим морем солнце. Это оттого, что вы вдруг видите просто, как оно есть, без помех, вносимых умом.

Идем дальше. Если вы думаете, что в оригинале есть какие-нибудь рифма и ритм, то вот вам (учтите, в японском нет ударений, вернее, все слоги практически равно ударные):

Это классическое стихотворение великого Басё:

Хайку передает острое переживание ясности реального бытия, мгновенное ощущение полноты и сочности, состояние вне вопросов и сомнений. Оно спонтанно, ибо эта ясность присутствует всегда, лишь приглушаемая нашей привычкой судить и оценивать, присваивать имена и классифицировать.

Синтетическое мышление иначе видит причинно-следственные связи, чем привычное нам аналитическое, больше свойственное западной цивилизации.

Мы привыкли думать так :
вот пруд, в него прыгает лягушка и от этого происходит звук.
Но ведь можно иначе:
пруд и лягушка появились в тот момент, когда раздался всплеск, поразивший поэта. То есть всплеск – причина, а пруд с лягушкой – следствие.

Эти логические mind games есть проявление свойств ума. В таких играх случаются парадоксы, и ум изощряется, выдумывая целые вселенные для подгонки видимого под некие привычные схемы. Выйдя за ум, видим как оно есть. Сначала – переживание целостности, но потом ум дробит его на элементы, отдельные объекты и появляется время и причинно-следственные связи. У Басё нет этого ничего, в хайку – переживание целостности! Стихотворение – не про пруд и лягушку и даже не про всплеск, а про то, что они все просвечивают друг сквозь друга. Как у БГ: «А над полем горит звезда – звезда без причины».

Поэт прямо указывает на бытие, как оно есть. Как истинный дзенский мастер, он, сам имея такое переживание, использует привычные нам средства, для того, чтобы просто ткнуть нас носом в наше истинное состояние.

Оговорюсь, что средства эти привычны в основном пока японцам. Хайку – традиционная японская поэтическая форма. Нерифмованное трехстишие в 17 слогов с чередование слогов 5 - 7 - 5 было известно с 14 века. Первоначально это были юмористические стихи, близкие к простонародным шуткам. Одновременно существовала тенденция ввести в трехстишия каноны высокого искусства.

Мацуо Басё (1644-1694) не только сочетал видимую простоту с высокой традицией, но и сделал хайку инструментом видения странствующего практика дзен.

Он говорил: «хайку, и никаких других мыслей» или «хайкай нужно писать, опережая мысль». Для него хайку – результат сатори.

Так это передавал еще один Мастер – Хокуси.

А вот другая форма, другая страна – Китай эпохи Тан, другое время – 8-9 век, другой поэт – Бо Цзюй-и, но то же состояние ( так же, как дзену, поэзии японцы научились у китайцев):

Хайку может отражать и другой важный аспект– отсутствие я, разделения на субъект и объект:

Басё: «…мгновенно, как… режут арбуз острым ножом или откусывают большой кусок от груши» - так пишутся хайку, и это ключ к их восприятию.

И в то же время легкость и простота поэтики Басё опиралась на древние символические глубины классической поэзии. Некое произнесенное слово может мгновенно вызвать в сознании ассоциативный ряд, привнося новые всполохи и блики в игру переживания. Например:

Цикада – традиционная метафора бренности, быстротечности жизни. Теперь прочитайте хайку снова. Нам приходится делать усилие, подставляя цикаде дополнительный смысл. У современного Басё японца это происходит автоматически, до мысли. В стихотворении зияет время, текущее сквозь незыблемое, вечное Присутствие.

Другой поэт, ближе к нам во времени – последний странствующий мастер хайку - монах дзен, Танэда Сантока (1882-1940). Так же, как до него великий Басё, бродил по островам и горам Японии, часто сознательно повторяя маршруты странствий своего предшественника и учителя. Более вольное обращение с формой не меняет сути. «Один в этом всём», как называется один из его сборников.

Хорхе Луис Борхес в одном из своих произведений размышляет о том, каков мог бы быть язык, состоящий из одних эпитетов. Любой объект на этом языке описывался бы набором качеств, действие - характером изменения качеств. Так, пробуждение в светлой печали – такой единый объект: розовый блик солнца на рассветном облаке и крик одинокой птицы над озером. Бескрайнее пространство печали в стихотворении Сантоки – от бесконечно далекого дома (ибо дважды в одну реку не вступают) и до почки на дереве рядом с твоим дыханием. И времена и события не следуют друг за другом, а просвечивают одно сквозь другое…

Есть такая притча:
когда Учитель указывает пальцем на луну, некоторые ученики глядят на палец, другие его лижут, третьи молятся ему, и лишь единицы смотрят туда, куда показывает Учитель. С хайку так же, как с пальцем, указывающим на луну. Не концентрируйся на пальце.

* - хайку автора статьи

Для писем

Вернуться к главному меню

Вернуться в раздел Разное